Чужак

…Это родом из детства – переезд в новый дом, новые знакомства, дворовые девчонки, мальчишки. Те, что постарше смотрят искоса, настороженно, будто ты вторгся на их территорию, чужак, подлежащий изучению и отторжению.

Брат с сестрой, из соседней квартиры. Брат – всеобщий любимец, улыбчивый внимательный мальчуган, темноволосый и кареглазый. И мой брат с ним быстро сдружился. И они часто приглашают своих сестер в свои шумные детские игры.

Ничего необычного, простое далекое детство с разнообразными прыгалками, мячиками, догонялками, такими привлекательными в юном безоблачном возрасте.

Возраст, на момент нахождения в нем, не кажется таким уж безоблачным: свои проблемы, свои страдания, свои преодоления трудностей. Безоблачным он выглядит лишь со стороны прожитых, теперь уже, прошлых лет.

Обычный вечер, ласковый, летний, даже не вечер еще, а так, предвечерье, когда уже набегался и немного устал, и хочется на время забыть гомон детской компании и побыть одному, дома, в тишине и безмолвии.

… До парадной, всего-то, метров 20, привычный пустяк.

Но кучка девчонок, вынырнув, словно из ниоткуда, окружила плотным кольцом, насупившись, обступила капканом. Лица странно перепачканы злобой, сгруппировавшей сознание в общий тугой комок, подступивший к горлу беспомощным недоумением, непониманием и невозможностью поверить в происходящее.

В каждой руке камень. Кажется невероятным: «Где нужно было найти столько камней на одного человека? Зачем? И так много? Разве с такого близкого расстояние увернуться от любого из готовых быть брошенными в нее, возможно?».

Лица какие-то одинаковые, словно одно, помноженное на плотность круга, сложенное с острой рваной границей камня. Взгляду не за что уцепиться, чтобы ухватиться за выскользнувшую из рук, отлетевшую тоненьким легким хвостиком, ниточку жизни. Глаза, отчаянно соскользнув с монолитной поверхности приговора, взрываются неожиданным плачем. Горечь кружит вихрем одинокую точку в круге из однотипных камней, стремясь прорваться сквозь адски замкнутое пространство.

В уши просачивается голос, ревниво отстаивающий собственническую возможность единоличного общения с соседским мальчиком, другом брата, которого можно назвать, разве что, другом, только другом, и ничего больше. «Да не нужен он мне!.. Не нужен!..» - вопит что-то внутри.

Где-то сбоку, будто из воздуха, появляется фигура, торопливо спешащая на помощь.
Только что там еще никого не было.

Неизвестный худощавый темноволосый мужчина средних лет, отчаянно опаздывая, торопливо наверстывая едва не потерянное время, почти бегом бросается, расталкивая попавшихся на пути в стороны, ощупывает: «Все ли в порядке? Не успели ли ранить?» Девочка внутри круга только кивает головой, не в силах справиться с рыданиями: «Нет. Не ранили. Все камни еще в руках у окружающих…. Кроме, наверное, тех, что ранили душу…».

Мужчина мечется в центре круга, рядом, оглядываясь, коря себя за опоздание.

Разорванные края круга сначала смыкаются, но, натолкнувшись на грозную молнию взрослого взгляда, пятятся неуверенно, раздвигая пунктиром плотную линию, разрывают контакт.

В лицах, словно очнувшихся от странного сна, оторопело озираясь, ежится непонимание: «Что это с ними? Что происходит? И что они все вместе здесь делают?»

Камни падают стыдливо под ноги, старательно укрываясь за спины. И одинокий, беспомощный детский плач не перекрывает глухих частых ударов острых краев о землю. Крупные безудержные капли прожигают в душе полосы боли: «За что?».

Уже можно и замолчать, но голос не слушается, рыдания раскидывают тишину теплого вечера, расталкивая вчерашних подружек.

Расстроенный защитник провожает до парадной, обеспокоено наставляя поучением: «Надо быть осторожнее…». И исчезает куда-то, взгляду уже все равно – куда, он застлан слезами.

…Это – родом из детства – переезд в новый дом, дворовые девчонки, вчерашние подружки, мальчишки. Шумные общие игры с утра и до глубокого вечера.

…А с годами кольцо становится все плотнее, камни все острее, и число рук, желающих камень бросить, не уменьшается, как ни старайся. И пытающийся разомкнуть этот круг мечется по земле, стремясь успеть вовремя. А душу каждый раз рвет боль от непонимания: «Откуда так много камней? И где их нашли такое количество, когда кругом столько всего чистого, доброго, даже близко не напоминающего острые злые камни…. И что такого она сделала, чтобы вызывать такое непреодолимое желание: бросить в нее камень?..»

P. S. … И многие, очень многие годы спустя, та же злоба в глазах, те же камни в руках, тот же, загнанный травлей в центр круга, одинокий беспомощный, вопящий от боли и непонимания взгляд.

… И только другой кареглазый темноволосый мальчишка, и ответ другой, стучит в висках как барабанная дробь эшафота: «Он мне нужен! Именно он! Только он! Нужен!..»

Сентябрь, 2005 г., Velen

Вверх